1. Разделение труда в широком смысле — система различных по своим признакам и одновременно взаимодействующих друг с другом видов труда, производственных функций, занятий вообще или их совокупностей, а также система общественных связей между ними. Эмпирическое многообразие занятий рассматривается экономической статистикой, экономикой труда, отраслевыми экономическими науками, демографией и т. д. Территориальное, в том числе международное, разделение труда описывается экономической географией. Для определения соотношения различных производственных функций с точки зрения их вещественного результата К. Маркс предпочитал употреблять термин «распределение труда».
2. Общественное разделение труда как человеческой деятельности в её социальной сущности является в отличие от специализации исторически преходящим социальным отношением. Специализация труда есть разделение видов труда по предмету, которое непосредственно выражает прогресс производительных сил и способствует ему. Многообразие таких видов соответствует степени освоения природы человеком и растёт вместе с его развитием. Однако в классовых формациях специализация осуществляется не как специализация целостных деятельностей, т. к. сама испытывает влияние социального разделения труда. Последнее расчленяет человеческую деятельность на такие частичные функции и операции, каждая из которых сама по себе уже не обладает характером деятельности и не выступает как способ воспроизводства человеком его социальных отношений, его культуры, его духовного богатства и самого себя как личности. Эти частичные функции лишены собственного смысла и логики; их необходимость выступает лишь как требование, предъявляемое к ним извне системой разделения труда. Таково разделение материального и духовного (умственного и физического), исполнительского и управляющего труда, отделение города от деревни, функций практических и идеологических и т. п.
Разделение труда исторически неизбежно вырастает до классового разделения. «Вместе с разделением труда, — резюмировал Энгельс марксов анализ этой проблемы, — разделяется и сам человек… Это калечение человека возрастает в той же мере, в какой растёт разделение труда…»1 . Человек становится «частичным» (Маркс). Дело, следовательно, не только и не столько в том, что разделение труда делает специализацию уродливо узкой, и даже не в закреплении за человеком определённой профессии, а в том, что индивид включается в социальную связь не как личность, а как носитель определённой функции, как рабочая сила определённого качества. Он выступает как персонаж с извне диктуемой ролью.
Капитализм доводит до крайнего обострения все противоречия разделения труда и его последствий (Отчуждение). Создаваемые людьми материальные и духовные ценности, а также сами общественные отношения уходят из-под их контроля и начинают господствовать над ними. «…Разделение труда, — писали Маркс и Энгельс, — даёт нам также и первый пример того, что пока люди находятся в стихийно сложившемся обществе, пока, следовательно, существует разрыв между частным и общим интересом, пока, следовательно, разделение деятельности совершается не добровольно, а стихийно, — собственная деятельность человека становится для него чуждой, противостоящей ему силой, которая угнетает его, вместо того, чтобы он господствовал над ней»2 .
Эти противоречия постепенно разрешаются в ходе строительства социализма и коммунизма, преодоления остатков старого общественного разделения труда. Коммунизм призван полностью преодолеть расчленяющее самого человека разделение труда на основе дальнейшего углубления специализации и развития многообразных способностей, т. е. путём всестороннего развития личности каждого человека.
См. также История развития разделения труда.
- 1Ф. Энгельс. Анти-Дюринг. Переворот в науке, произведённый господином Евгением Дюрингом. К. Маркс, Ф. Энгельс, Собр. соч., изд. 2, т. 20, с. 303.
- 2К. Маркс и Ф. Энгельс. Немецкая идеология. Критика новейшей немецкой философии в лице её представителей Фейербаха, Б. Бауэра и Штирнера и немецкого социализма в лице его различных пророков. К. Маркс, Ф. Энгельс, Собр. соч., изд. 2, т. 3, с. 31.